Нью-Йорк. 80-е. Мы

В театральном мире имя Михаила Шемякина известно в основном как создателя новых либретто обновляемых им известных балетных шедевров, в которых он выступает и как художник-постановщик. Это «Щелкунчик», прозванный «шемякинским», «Волшебный орех», «Коппелия» «Весна священная» и другие. Здесь, в Театре Стаса Намина, Шемякин впервые выступает как создатель автобиографической пьесы.

В Нью-Йорке в начале 1980-ых годов судьба собрала и свела удивительную компанию изгнанников из СССР, состоящую из танцоров, писателей, художников и актеров. Советская Россия была еще закрытой и неведомой для западного мира страной, куда – казалось – никому из этих творцов никогда не суждено вернуться.

В это время изгнанник Шемякин переехал в этот фантастический город из разочаровавшего его своей сонливостью Парижа. Нью-Йорк притягивал творцов всего мира своей мощной динамикой, сумасшедшим миром модных ночных клубов всех мастей, открытостью новым идеям и экспериментам.

Русские писатели-изгнанники начинали привлекать внимание американских читателей мистичностью и необычностью своих произведений. Бывший математик из Риги Эдик Нахамкин основывал русский галерейный мир, который он решил наполнить картинами и скульптурами художников-нонконформистов. Кинорежиссер Слава Цукерман создал культовый фильм «Жидкое небо», отражающий дух данного времени.

Что касалось американского «высшего общества», то там срывали бешеные аплодисменты русские танцоры-невозвращенцы – Нуреев, Барышников, Макарова, Годунов. По подиуму начинали вышагивать длинные ноги русских манекенщиц, входящих в моду.

Но все это происходило в Манхэттене. А был ещё и Брайтон-бич, густо заселённый одесситами и прозванный за это «Маленькая Одесса» открывал двери первых русских кабаков, в которых рождались и пели звезды брайтонского мира. Наиболее ярким представителем из них был Вилли Токарев. Прилетал порадовать брайтонцев и знаменитый парижский цыган Алёша Дмитриевич.

Пьеса – о том веселом и одновременно трагическом времени, об известных и неизвестных личностях, по воспоминаниям Шемякина. От его лица ведётся весь спектакль.